«Социальный конфликт должен быть подгадан под выборную волну»

Профсоюзное движение в Псковской области за последние годы стало, пожалуй, одним из главных раздражителей исполнительной власти, продавливая (хоть и с разной степенью эффективности) индексации зарплат и другие решения, связанные с простыми работниками. Глава Псковского обласовпрофа Ульяна Михайлова и её коллеги не просто митингуют или ругаются – они давно уже, по сути, разработали «дорожную карту» социального конфликта, работая по основным болевым точкам. О том, что это дает в плане социальных гарантий для населения, Ульяна Михайлова рассказала «Псковской губернии». 

«С 1992 года мы постоянно имели имущественные, информационные конфликты с ФНПР»

 - Ульяна Александровна, вы не скрываете, что активность, какие-то митинги «садминистрированы» именно к приближающимся выборам. Хотелось бы спросить: выборы, по вашему мнению, - это единственная возможность надавить на власть? В период до каких-то следующих выборов бесполезно проводить акции такого рода?

- Я могу сейчас опираться только на свой собственный опыт работы, потому что у нас система очень разнообразна на территории Российской Федерации и все, по сути, председатели территориальных объединений по-разному строят свою работу. Учитывая, что система обладает лидерами разного возраста, разного политического опыта, разной, так сказать, судьбы. ВЦСПС – это отдельная среда и способ принятия профсоюзных управленческих решений. Меня это очень тревожит, я смотрю, как происходит замена руководителей территориальных объединений, отраслевых организаций профсоюзов на уровне Российской Федерации. Есть профсоюзные деятели, которые пришли из органов исполнительной власти и имеют совсем другой традиционный подход, другое психоэмоциональное, профессиональное отношение к действующей власти, к лидирующей партии, и очень сильно в связи с этим меняется диалог, уровень либо амплитуда эмоционального накала, когда те или иные профсоюзные организации выступают в защиту интересов членов профсоюза.

Я отношу себя к категории непосредственных лидеров профсоюзного движения, потому что с первого дня работы в профсоюзной организации другого профессионального опыта, по сути, не имею, в органах власти не работала никогда, в бизнесе в чистом виде не работала никогда. Соответственно, моя профессиональная, правовая деятельность развивалась в профсоюзной среде. Опыт юридической деятельности в других хозяйствующих субъектах у меня отсутствует. И я, с 2010 года возглавляя нашу организацию, действительно попала, считаю, в благоприятный социальный период. В 2010-2011 годах у меня действительно было убеждение, что надо просто как-то правильно прийти к действующей власти, очень хорошо объяснить ситуацию, сказать, что решение такого социального вопроса здесь и сейчас очень важно, и вопрос будет решен. Но наши заблуждения развеялись очень быстро: они растаяли, по сути, на волне кампании, когда мы начали организацию первого социального конфликта на территории нашего региона – это конфликт, связанный с увеличением должностных окладов работников муниципальной службы на территории Псковской области.

- Тогда вы впервые ощутили политическое давление со стороны?

- Да, тогда была организована внутри нашей профсоюзной семьи первая волна снятий меня с должности поста председателя облсовпрофа, и сейчас идет шуточная оценка тех обстоятельств: если на нашу организацию не нападают и нас не склоняют в средствах массовой информации, значит, мы плохо работаем, мы не создали нужный накал внутри нашей социальной темы и шансы, например, добиться какого-то результата либо минимальны, либо отсутствуют полностью.

Поэтому я по состоянию на сегодня убеждена, что конфликты должны быть проектированными, профсоюзное движение не должно этого бояться. Мы ни в коем случае не замахиваемся на власть, мы выдвигаем исключительно экономические требования, и во всех случаях я могу четко сформулировать, что мы хотим, в отношении какой категории работников, кто ответственный за решение этой социальной проблемы, где максимальные требования, где срединные требования, которые бы удовлетворили все стороны. И есть минимальная планка, которой мы в обязательном порядке должны достичь.

Есть два обстоятельства: первое – социальный конфликт должен быть садминистрирован, и он должен быть подгадан под какую-то выборную волну. Других сведений, что можно достичь результата, у меня лично нет. И сейчас да, у нас есть кампания, которая четко рассчитана на муниципальные выборы, и это не мы идем на выборы, нет. Мы пытаемся достичь социально-экономического результата за счет выборов. И вторая кампания, которая есть, - под федеральные выборы, выборы президента, потому что у нашей организации, поверьте, есть амбиции на изменение федерального законодательства: они сейчас четко нами осознаются, мы эти кампании администрируем, мы стараемся в них либо влиться, если они уже есть и созданы федеральными профсоюзами, либо их организовать.

- С федеральными профсоюзами у вас всегда были тоже непростые отношения. Я помню и 2015 год – проблемы…

- Да.

- Сейчас эти отношения поменялись?

- Нет, конечно. А что могло поменяться? В организационных, имущественных условиях у нас не поменялось ничего. Поэтому у нас как были эти «волны» конфликтов с федеральными профсоюзами - поверьте, они будут. Вот сейчас какой-нибудь момент возникнет, в каком режиме, например, функционирует санаторий «Хилово» либо как у нас, например, работает туристическая база «Алоль» - это я к примеру. И если этот вопрос возникнет (а он периодически возникает) – будет конфликт.

Знаете, в какой-то момент мне стало тяжело, и я стала думать: ну неужели я такая тут сижу одна, на меня все это сыплется, сыплется, и я не могу найти четкого взаимодействия, уставного и имущественного компромисса достичь с федеральными профсоюзами. И я с облегчением восприняла информацию, когда мне целую папочку собрали, что с 1992 года наша организация постоянно имела имущественные, информационные конфликты с Федерацией независимых профсоюзов России. Это касалось прошлых председателей: Глинникова Павла Григорьевича, Андреева Юрия Николаевича. Это касалось конфликтных ситуаций с Табаковым Леонидом Петровичем у Федерации независимых профсоюзов – там тоже была та же самая проблема: устав и имущество. И вот эта переходящая проблема устава и имущества остается и сейчас. То, что мы делаем, дает положительный результат, а то, что нам предлагают старшие профсоюзные товарищи, весьма сомнительно в последствиях, потому что, наверно, также читаете в средствах массовой информации, и для вас не составит труда собрать сведения: что-то как-то мало регионов имущество-то сохранило, да?

- Так их буквально три или четыре вообще…

- Фактически единицы. А Псковский облсовпроф благодаря нашим вот этим правильным позициям в сфере организации уставных взаимоотношений, управленческих, финансово-экономических сохранил все учреждения на 100%, и это в условиях достаточно тяжелого региона и достаточно тяжелой экономики.

«Попытки проверять нашу деятельность со стороны прокуратуры, ОБЭП пока заканчиваются ничем» 

- С ФНПР все понятно: у них много кредитов, много долгов, заложено имущество.

- Ну, у них есть там вопросы, я не хотела бы их комментировать в силу того, что я как бы объективно-то информацией не обладаю: мы не допущены к этим сведениям.

- Скажем так, ФНПР больше интересует имущественный вопрос. Второй фланг, который нападает на псковские профсоюзы, - это администрация Псковской области и вообще, так скажем, региональная власть. У них интересы другие, они больше…

- …За бюджет переживают региональный, что придется чем-то поделиться с работниками. Я так воспринимаю ситуацию.

- Ну и славой тоже приходится делиться с вами периодически. И мы так понимаем, что они на федеральные профсоюзы пытаются влиять. У вас есть информация за последнее время, что были опять какие-то обращения, что к [руководителю ФНПР] Шмакову напрямую обращались? Или пока спокойно?

- Знаете, есть недостоверные, может быть, и непроверенные сведения, но то, что постоянно администрация области на связи с руководством Федерации независимых профсоюзов в попытках вообще предоставлять сведения различного рода про деятельность облсовпрофа – это факт. Какие будут результаты или последствия – ну, посмотрим. Потому что я вот так рассудила: если бы мы действительно были категорически неправы в федеральном законе либо я неправильно эксплуатировала бы имущество – наверно, мною бы уже занялись органы типа ОБЭП либо следственного комитета и желательно года два-три назад, а как пошутили мои сотрудники, вообще желательно в 2010 году, чтобы вообще не допустить укрепления организации в целом в регионе. Но пока такого не происходит. Те попытки проверять нашу деятельность со стороны прокуратуры, со стороны того же ОБЭП, слава богу, пока заканчиваются тем, что нам свою правовую позицию удается отстоять, и никаких привлечений пока у нас…

- То есть в досудебном порядке?

- Да, не состоялось. Но нам очень важно, понимаете, иметь с Федерацией независимых профсоюзов России хорошие контакты, потому что есть совместная федеральная повестка. Мы замахнулись на ряд моментов, которые связаны с необходимостью внесения изменений в федеральное законодательство, и объективно понимаем, что это не мой уровень переговоров, это уровень переговоров центральных комитетов профсоюзов в Федерации независимых профсоюзов России.

В 2013 году, если вы посмотрите на нашу историю, мы первую такую попытку «закинули» на региональный уровень, но быстро поняли, что это именно федеральная повестка. Речь о защите интересов такой категории, как работники пожарных частей и спасотрядов. Накануне буквально произошло разделение действующего законодательства, и данную категорию работников разделили на два бюджета: есть категория работников федералы и есть категория работников регионалы. И как только такое разделение произошло, у нас существенно ухудшилось положение работников, финансируемых из регионального бюджета, и здесь опять возникло две проблемы: первая – это их заработная плата, а вторая – льготы, связанные с пенсионным обеспечением. Некоторые регоины смогли решить вопросы, т. е. они смогли подтянуть уровень этих работников по оплате и по льготам до уровня федералов. Волна такая пошла, кстати говоря, с Псковской области в 2013 году: мы провели широкую кампанию на территории региона, и из 700 работающих на тот момент работников в системе мы почти 400 вступили в состав отраслевой профсоюзной организации, объединили этих работников…

По зарплате в 2013 году нам уступили, потому что это серьезная категория работников, и уж совсем категорическое «нет», на тот момент органы исполнительной власти сказать не решились. Зарплата тогда была проиндексирована, причем она почти подтянулась до уровня федералов. Но позже ситуация развивалась отрицательно: в 2014-м, 2015- и 2016-м федералам продолжали индексировать, а работникам, которые финансируются из регионального бюджета, зарплата осталась на том же уровне, поэтому…

- Вообще ни одной индексации за тот период не было?

- По сути, были индексации, когда у нас действовала базовая расчетная величина. Но помните, процент был тогда невысокий, что-то по 1,5% индексировалось, что-то по 2%, но федеральные категории тогда шагали более широкими процентами индексации должностных окладов – у них уровень зарплаты сейчас от 20 до 40% выше, чем могут представить наши, даже те, которые работают на территории Псковской области. Вот такой вот идет разница в зарплатах. Но пенсионное обеспечение перешло полностью на необходимость внести изменения в федеральный бюджет. И мы попробовали здесь вести переговоры, была волна, организованная профсоюзными организациями, чтобы обратиться в Государственную Думу по внесению соответствующих поправок в бюджет.

Год назад была волна, и я полагаю, связано это было все-таки с выборами в областное Собрание – парламент нас поддержал, и предложения к Государственной Думе внести соответствующие изменения в федеральный бюджет выдвинуло не только Псковское областное Собрание. Но Государственная Дума не сочла необходимым отреагировать, и мы сегодня одновременно поддержали Общероссийский отраслевой профсоюз и начали акцию: разместили гражданскую инициативу на сайте общественной российской инициативы, чтобы она смогла собрать необходимое количество подписей – 100 тысяч и более, в дальнейшем опять чтобы попытаться ее провести в Государственную Думу, и вот это федеральная кампания. Мы сегодня в стадии информационного рекламирования этой акции и включаем свой профсоюзный актив, чтобы они собирали эти электронные подписи. Но понимаем, что если и судьба этой поправке быть, то только к президентской кампании. И эту акцию мы начали с 26 июня, буквально недавно.

Расчет только на президентские выборы, потому что, как вы понимаете, муниципалитеты нам здесь помочь ничем не смогут. Чуть ранее, если вы обращали внимание, за нашими действиями, связанными с требованием индексации должностных окладов работников бюджетной сферы, мы выявили, так сказать, корень-то проблемы: у нас же есть требования в трудовом законодательстве индексировать, и также 134-я статья, которая предъявляет это требование, не содержит слова «ежегодной индексации» либо на какой-то обязательно минимальный уровень, и это позволяет, собственно говоря, субъектам Российской Федерации и хозяйствующим субъектам, которые действуют и не относятся к бюджету, эту индексацию не проводить ежегодно, и это…

- Отсутствие императива, как любят чиновники: можете повышать, а можете не повышать.

- Да, и мы чуть ранее, когда мы начинали эту общую волну, также обратились в адрес депутатов Государственной Думы вот с этим предложением, мы, по сути… Ну что там поправка? Одно слово, да? Т. е. добавьте, пожалуйста в редакцию соответствующей статьи, утвердите ее в новой редакции, тогда здесь у нас на местах появится больше шансов, т. е. правильно жать на работодателя, на органы местного самоуправления, на исполнительные органы власти. В конечном счете вы можете не устанавливать уровень этой индексации – это уже вопрос действительно экономических способностей того или иного хозяйствующего субъекта. Но по крайней мере такая поправка позволит нам ежегодно к этому вопросу обоснованно возвращаться. Вот мы направили, но пока реакция только такая, т. е. нам депутаты Госдумы периодически присылают формально ответы, что наше предложение они приняли во внимание, т. е. получили, приняли во внимание, тут активно рассматривают, а какая будет реакция, внесет ли кто-то из депутатов Государственной Думы такую инициативу по внесению изменений в Трудовой кодекс? Вот ждем. Но рассчитываем, что активизируется это предложение профсоюзной стороной, федеральной профсоюзной стороной и пойдет эта волна – сентябрь, октябрь, ноябрь – вот поближе к президентским выборам, потому что если будет достигнута какая-то договоренность, то она может быть разрешена, опять же, к этой волне.Руководитель Псковского областного совета профсоюзов Ульяна Михайлова. Фото: Тимур Галимов / ПГ

И третье, что требует нашего совместного профсоюзного общероссийского усилия и это поднимается всеми профструктурами, - это структура минимального размера оплаты труда. Это та головная боль, когда мы обсуждаем вопрос об увеличении минимального размера оплаты труда. Вроде бы он по чуть-чуть двигается вперед, но он включает в себя все виды выплат, все идет в учет минимального размера оплаты труда ввиду того, что в Трудовом кодексе отсутствует определение минимального размера оплаты труда как такового. То есть указание, что это выплаты за норму рабочего времени, это ставка первого разряда, либо прямое указание о том, что вот минимальный размер оплаты труда не должен включать компенсационные, стимулирующие выплаты и какие-то другие выплаты за условия работы, отклоняющиеся от нормальных.

И вот это такая третья, я считаю, глобальная кампания, которая организована Федерацией независимых профсоюзов России, мы ее всегда поддерживаем, когда есть требования уличных действий, когда есть требования телеграммы собрать, требования, письма, поддержки организовать под это требование. Но если есть шанс разрешиться у этой социальной кампании, то есть шанс только в президентские выборы.

- Чтобы продвигать эти темы, профсоюзам федеральным нужно иметь своих депутатов в Госдуме.

- Их там одиннадцать человек

- И что?

- Ну, пока результата не наблюдается. Я совершенно открыто об этом могу сказать и, собственно, даже не боюсь каких-то возможных неприятностей. Ну, это весьма условно, как вы понимаете. Нет результата работы депутатов Государственной Думы, тех, которые говорят о том, что вот мы профсоюзные депутаты. Трудно судить, почему. С одной стороны есть объективный момент. Вот я профсоюзный депутат – много у меня результатов работы в составе областного Собрания? Вот 2 процента индексации как считать? Это результат?

- Ну, как правило, компромисс. Компромисс – это все равно результат.

- Да, компромисс.

- А как они работают с «Яблоком», допустим, или со «Справедливой Россией», когда любая инициатива от этой политической силы обречена однозначно. Мы накануне как раз и обсуждали, что все-таки вы как человек независимый определенно, не окрашенный резко оппозиционными красками, имеете возможность рассчитывать на компромисс.

- Но это все равно не тот результат, на который рассчитывает наша группа, как вы понимаете.

- Ну, как вы говорите, есть максимальный, есть компромисс и есть минимальный.

- Есть компромисс и есть минимальный шаг вперед. Даже если говорить об акциях, которые мы проводили в начале этого года, наши профсоюзные активисты по-разному оценивают результат индексации на 2% должностного оклада. Могу сказать, что есть группа наших членов профсоюза, которые считают, что лучше никакого результата, чем такой. Но это наши профсоюзные товарищи, которые уплачивают нам профсоюзный взнос, соответственно, имеют право требования к нашей организации предъявлять, они считают этот результат неудовлетворительным. Основная часть наших работников его принимает, потому что объективно оценивает возможности других общественных организаций на территории региона: и эти общественные организации вообще не смогли достичь никакого общественного, социального либо экономического результата.

- Вы же уже внесли требования, не 2, а 4,5 процента, насколько это реально?

- 4,5 процента - с 1 октября и 4,5 процента - с 1 января 2018 года. В целом трудно предсказать перспективы. Социальный конфликт сегодня купирован, это мы все поняли. И когда мы проводили 26 июня президиум, да и президиум 5 мая нам как организаторам протестного мероприятия показал, что народ наш три месяца способен был держаться в хорошем тонусе. Причем были все в таком напряжении, что лучше бы Андрей Анатольевич [Турчак] нам 6-го ничего не пообещал - мы б тогда ее довели бы до логического конца. А когда пришло хоть какое-то ожидание результата, оп – и провал!

При этом сейчас нам придется подождать буквально период отпусков, и я ничего не смогу с этим поделать. Вот насколько ни были бы социально ответственны граждане, наши члены профсоюза, насколько б они ни хотели получить эту индексацию с 1 октября и с 1 января, никакая сила не способна их сегодня поднять. Этому есть социальное объяснение, наше население – это особая порода людей, которая проживает на территории сельской местности либо зависима от сельхозрезультата. Активизация процесса возможна с 25 августа, причем также на уровне серьезных протестных действий, организации митингов и пикетов,

- У вас  всего дней 15 активности останется до 10 сентября, это очень мало.

- Да ну, бросьте вы! Это все реально. У нас народ профсоюзный - как спичка. Я уж не знаю акции политических партий организуются, это другие люди, у них все-таки дисциплины побольше, может быть, предсказуемости побольше. А наши профсоюзники – нет. Здесь надо просто очень удобно попасть с предложением: «Давайте вот мы сейчас выйдем на социальную организацию». Очень сложно было держать три месяца социальный протест в регионе. Причем, вы же поймите, пришлось еще как организовываться: чтобы у нас еще одни и те же люди не ходили. Чтобы была демонстрация, что это реально актив. А что? Так-то легко было бы зарядить – 50 человек в машину посадить и возить.

- Этакая «карусель».

- Да, но это же смешно. Под такой механизм вряд ли удалось бы продавить: раскрылось бы быстро, что это уж абсолютная технология, что там нет реальной человеческой поддержки. Мы, я считаю, прожали исключительно тем, что наши мероприятия получили реальную человеческую поддержку, тут уж ничего не скажешь.

- Мы сегодня вспоминали фразу Андрея Турчака, который говорил и садоводам, и профсоюзам, что, мол, меня-то уличными демонстрациями не пронять. Но, тем не менее, вы продолжаете, садоводы продолжают – что вы ожидаете теперь, какой реакции? Все-таки приучить его к тому, что надо реагировать? Или это какая-то принципиальная эскалация конфликта?

- Я не ставлю перед собой задачу кого-то приучать, тем более уж губернатора Псковской области. Я все равно рассуждаю ситуационно. Если есть реальная социальная проблема в профсоюзной среде, ее надо решать. Потому что мы, профсоюзники, очень зависимы от решения членских организаций снизу вверх, от первичных профсоюзных организаций.

И еще, если мы пропускаем социальную проблему, не реагируем – мы получаем реальный выход членов профсоюза. Это реально ощутимо, потому что вся профсоюзная структура зависит от профсоюзных взносов. И если нет удовлетворенности внутри системы, нет борьбы за защиту интересов - идет отток людей.

У нас в области люди способны объединяться только под конфликт. Раньше я полагала наивно, что можно объединяться под идею: мы ездили, такие красивые, хорошие, умные, молодые, по организациям, по трудовым коллективам, объясняли им идею. Вот профсоюзная система – это же хорошая идея? Надо объединяться? Чтобы когда-то в будущем гипотетически у вас возникла возможность решать вашу социальную проблему, пусть даже потенциальную. Мне казалось, все очень складно и звучит очень убедительно. Но практика показала, что это не дает возможности затянуть в профсоюзную систему члена профсоюзов.

Поэтому мы находимся всегда в состоянии ожидания, где возникает точка социального конфликта. Это действительно работает. У меня отдел, который этот вопрос отслеживает. И вот здесь рванет – дальше возникает момент: у нас там кто-то есть? Нет? Да? Есть у нас хорошая группа – «образованцы»: их много – вот под них можно объединить, они активизируются сами. А вот такая же проблема есть у работников культуры, у нас там мало профсоюзной семьи, мало профсоюзного членства, и вот мы их подтянем под этот социальный конфликт, но нам одновременно надо создать там профсоюзную структуру, вот так это происходит.

И когда возникла проблема садоводов, мы расценили ее организационно. Мы попытаемся помочь людям решить их вопросы теми способами, которыми мы обладаем, но мы одновременно подтянули очень большую группу достаточно активных лиц, которые, поверьте, решат и свою проблему и помогут нам решить ряд проблем, которые мы до этого вообще не могли поднять. 

«Мы попали в такую засаду, когда пришлось рассудить так: откуда брать им денег – это их проблема» 

- В ваши пикеты активно включились оппозиционные партии: ну, понятно, у них тоже выборы скоро. Как вы относитесь к участию «Яблока», «Справедливой России» в ваших акциях? Не мешают ли они, может быть, с той точки зрения, что требование, которое звучит от «Яблока», скорее всего, не будет исполнено просто потому, что оно звучит от «Яблока»?

- Нет. Я считаю, что нашей профсоюзной группе взаимодействие с оппозиционными партиями не мешает. И не знаю, права ли я в дальнейшем своем высказывании, но мы рассудили следующим образом: вопрос индексации, и митинги, и пикеты – мы же и раньше их организовывали. Сейчас в 2016 году стало объективно понятно, что денег реально катастрофически мало. При этом мы не обладаем профессиональной компетенцией, чтобы указать губернатору либо органам исполнительной власти в лице каких-то других должностных лиц, откуда вам денег взять и вообще как их взять. Мы попали в такую засаду, когда пришлось рассудить так: откуда им взять средства – это их проблема, хотя я не сторонник таких высказываний.

Дальше мы стали рассуждать: простой митинг, пикет, переговорный процесс – даст ли результат в этих условиях? Ну, тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сказать: результата не даст, потому что объективно у и сил нет, и возможности какие-то отсутствуют. Возник вопрос: что для органов исполнительной власти, для правящей партии страшнее? Это когда начинают консолидироваться совсем непредсказуемые силы с реальным потенциалом. Мы так рассудили и, в общем-то, по сути оказались правы. И тогда наш президиум поручил мне организовать взаимодействие со всеми политическими партиями в регионе исключительно по нашей повестке. Мы пригласили представителей оппозиционных политических партий и попросили понять особенность нашей системы. Мы не требуем свержения губернатора, и мы всегда поддерживаем президента. Но у нас есть совместный интерес, есть хорошая социальная повестка, и за плечами - организационно-информационные ресурсы и реальные люди – помогите нам, пожалуйста, усильте. И мне показалось в индивидуальных беседах с должностными лицами, что их реально испугало, что в нашу профсоюзную семью стали заливаться оппозиционеры. Это сработало на то, что Андрей Анатольевич тогда согласился встретиться с профсоюзным активом и предложил какой-то, пусть минимальный, но компромиссный результат.

- А что было 1 мая-то с Мироновым? Там был какой-то федеральный конфликт?

- Был конфликт. Вы на самом деле сможете о нем и почитать: он же нашел свое отражение в СМИ. Состоялся съезд партии, и Миронов в своем отчетном докладе очень негативно отозвался о Федерации независимых профсоюзов России. При этом я не разделяю ту позицию, о которой он говорил: суть его высказываний заключалась в том, что профсоюзы вообще не борются за социальные интересы трудящихся, они не борются за увеличение минимального размера оплаты труда, и вообще, проблема заработных плат не находится в повестке региональных и общероссийских профсоюзов. И это неправда.

Нам действительно было направлено настоятельное рекомендательное письмо, что раз уж тут вот так разошлись корабли в разные стороны, не поддерживать действия этой политической партии в рамках нашего мероприятия, но это касалось исключительно 1 мая.

- Вы депутат областного Собрания, но в то же время, находясь во фракции «Единой России», являетесь к ней и оппозицией. Может быть, даже в личном общении с депутатами фракции «Единой России» вы чувствуете, что вы чужая в этой фракции?

- Как бы вам так это объяснить-то? [У нас] обычное профессиональное общение. Я с моими товарищами по фракции партии «Единая Россия» встречаюсь два раза в месяц: на заседании комитета и на заседании сессии. Я, в принципе, не всегда поддерживаю заседания фракции. Когда идет наша социальная повестка и предложение мне о фракционном голосовании, то голосовать за изменения или ухудшение положения в сфере социальной повестки мне, по крайней мере, некорректно. В этой части однозначно и в прошлом созыве, и в этом созыве, и даже когда партия принимала решения брать меня в состав своей команды обратно, у нас были эти беседы. Потому что при любых их мнениях и любых их реакциях моя позиция будет в интересах только той организации, которую я возглавляю.

- Тогда же в прошлом созыве я помню одну из сессий, когда вы пытались взять слово, и спикер Собрания Александр Котов так и не дал выступить.

- Нет, не дает! Так, а он сейчас мне и до сих пор не предлагает и не дает мне возможности выступать в этой десятиминутке от имени фракции. Поэтому у нас сейчас будет внесен проект на эту сессию. Возможность высказаться у меня есть только в рамках обсуждения проекта как депутата. Но, поверьте, этого достаточно по сути-то.

- Вы обдумывали перед выборами в областное Собрание, что надо больше штыков заводить в парламент? Или вы понимаете, что просто не дадут?

- Это нереально, мы даже не стали на это тратить силы, потому что в этой части, я полагаю, им и меня-то сложно переварить. Это особенности нашей организации, ведь у нас же есть такие профсоюзники, которые третью, четвертую, пятую позицию имеют, она может не совпадать с моей, с позицией совета президиума, с позицией своей первичной профсоюзной организации. Это весьма независимые люди и очень сложные. Изначально было понятно, что появление еще одного лица или, тем более, двух-трех – это нереально, мы и не стали напрягаться.

- И городская дума тоже.

- Ну, Игорь Олегович [Иванов] попробовал…

- Он участвовал в праймериз «Единой России».

- Да, и занял там второе место. Все-таки вроде какой-то шанс есть, но я ему говорю: «Игорь, смотри на вещи реально». Меня-то вроде как много, вряд ли мы получим возможность реально занять депутатское кресло, имея его такой же независимый характер, независимую позицию, беспартийность. Я ему советовала присоединиться к коммунистам. Разговор был еще по осени прошлого года, когда вообще решался вопрос, использовать ли партийный механизм серьезно в его работе – а у него же очень сложный профсоюз, жилищно-коммунальный. Он не воспользовался моим советом и принял другое решение – попробовать себя в рамках партии «Единая Россия». Ну, я думаю, выводы тоже сделал.

- А вообще коммунисты выходили с какими-то предложениями, чтобы ваши коллеги, сотрудники выдвигались от них? Или они спят?

- К нам они не обращались, отвечу вам так. Поэтому были ли какие-то сепаратные переговоры с отдельными, например, нашими профсоюзными активистами, здесь сказать не могу, потому что они до меня не дошли в каком-либо виде.

- Подозреваем, что и сепаратных не было.

- Официально в нашу организацию они не выходили, хотя когда у нас таким активным коммунистом и работником нашей организации был Иванов Виктор Васильевич, он уже был заместителем председателя долгое время, вот тогда нас, в общем-то, активно включали во все процессы, связанные с деятельностью КПРФ. Я умудрилась, будучи членом партии ЛДПР, стать помощником депутата-коммуниста.

- Что вы делали в ЛДПР?!

- В 96-й год это было, да… Совсем давний период, еще совсем юность.

- К нам в последнее время стали часто обращаться различные работники. Например, сотрудники психбольницы в Богданово, где сначала мы стали писать про нехватку лекарств, а потом на тех санитаров, которые делились с нами информацией, стали давить главврач и администрация, угрожали им увольнениями и даже увольняли. Есть ли у них какая-то профсоюзная ячейка? А то они обращаются в газету, а как же профсоюз?

- Первичная профсоюзная организация там есть, она большая - более 50% работающих объединяет. Но в Псковский областной совет профсоюзов с жалобами о подобной ситуации не обращались ни разу, и я буквально на последней сессии, когда партия ЛДПР делала соответствующее заявление, первый раз услышала об этой проблеме и поручила нашему правовому инспектору: «Вы как-нибудь туда влезьте, - потому что мы тоже в заявительном порядке работаем, - и проведите разведку боем, что вообще происходит? Есть ли там реально нарушения в сфере трудового законодательства, в сфере охраны труда?» Ну, вот сейчас результаты пока вам сказать не могу: еще не так много времени прошло – но проверки такие у нас поставлены в план.

- Вторая проблема - Комбинат благоустройства, и как раз Игорь Иванов им тоже в том числе занимался. Что там сейчас? Можно опустить руки?

- Нет, опускать руки никогда нельзя. Что вы имеете в виду под «опустить»? Расслабиться – и что проблему, решили? Проблему не решили.

- Нет, проблема решена, судя по всему, с другой стороны: они просто разделяют организацию на две части.

- На данном этапе у нас количество работающих мест сохранено, да? На данном этапе численность профсоюзной организации приближена к 100%. Можем ли мы влиять на решения собственника в данном вопросе? И как его оценить целесообразность действий администрацмм? Пока трудовой коллектив находится в стадии ожидания, но за работников комбината, поверьте, я на данном этапе не переживаю. Если на «хвосты» реально начнут наступать, они точно знают, что могут к нам обращаться. Если будет какая-то опасность с рабочими местами, трудовым договором, заработной платой, они объединятся и к нам придут. К тому же работники организации уже имеют вкус победы и веру в то, что любую такую безысходную ситуацию совместно можно разрешать. Поэтому мы сейчас не будем навязывать никакой оценки работникам предприятия»

- Но они уже видят, что, например, гордума на последней сессии разрешила комбинату благоустройства сделку: продажу части ритуальных вещей на сумму почти 2,5 млн рублей. Продавать они, видимо, будут будущему владельцу той части ритуальной, и они видят, что на глазах часть деятельности предприятия уводится. Может, они и сохранят свои места, тем не менее, вопрос, что будет с доходами, каковы перспективы предприятия. Вот это пока неясно.

- Пока движения по тому трудовому коллективу нет – это факт. Единственное, что могу прокомментировать. Нас они не включали на данном этапе в активные какие-то механизмы защиты, ни нас, ни отраслевой профсоюз. Пока заявлений нет. Но вот вашу информацию я сейчас объективно посмотрю, сами влезем посмотрим, что у них там происходит, и попробуем с ними обговорить на предмет, надо ли вообще какое-то наше участие в судьбе вашего трудового коллектива. Так аккуратно попробуем предложить.

- Учителя Вечерней школы тоже говорили, что у них есть проблемы с зарплатами, и насколько я понимаю, у них достаточно сильная первичная профсоюзная организация. Они, я так понимаю, взаимодействуют с вами в этих вопросах.

- Они взаимодействуют со специалистами Псковского облсовпрофа, у них вопросы, связанные с заработной платой и существованием локального акта, поэтому они поддерживают связи постоянно с Татьяной Вячеславовной Бергер – это руководитель нашего отдела по социально-экономическим отношениям – и Андрей Стегний– это инспектор. Но к коллективным действиям они еще не прибегали, это я четко знаю, потому что за эту сферу отвечаю лично я.

- Они угрожали, говорили, что на митинги хотят выйти.

- Поверьте, как захотят – выйдут, здесь вообще проблем никаких. Они тоже знают, они же были здесь на встрече с губернатором. Хороший коллектив, кстати говоря, и мне нравятся такие группы лиц, которые не боятся, они себя не считают людьми какого-то другого уровня, я уж так аккуратно скажу. Трудовой коллектив и председатель первичной профсоюзной организации – люди, которые себя уважают, и защищать свои интересы могут. Поэтому как только у них возникнет такое желание, они четко знают, что должно быть решение профкома – и все у них будет. Тогда и коллективные действия в защиту интересов их организации мы поможем им организовать и поддержим их и профессиональной деятельностью, и информационной. Но пока у них идет оценка всех обстоятельств, насколько им это нужно сейчас и помогут ли им коллективные действия достичь поставленной цели.

- Следите ли вы за ситуацией в Дедовичской больнице?

- Председатель первичной профсоюзной организации Задорожная Наталья со мной на связи в WhatsApp каждый день. Там, единственное, есть некоторые расхождения, что хочет группа активистов Дедовичского района, вторая группа интересов – что хотят руководители этой организации, и третья совсем группа интересов – в чем нуждается данный трудовой коллектив. И вот эти все взаимодействия, линии и связи наладить крайне сложно. Задорожная Наташа сейчас перед нами ставит уже в течение второго года вопрос один и четкий: чтобы у них восстановились выплаты стимулирующей части заработной платы, чтобы у них реально разрешился вопрос с адекватной нагрузкой на специалистов: она у кого-то либо маленькая, либо чрезмерно большая. И третий вопрос, который возник буквально в этом году, связан с вредностью в связи с проведением спецоценки – это мероприятия, вызванные требованием мероприятий по охране труда. Потому что тут тоже возникает третья группа сложностей: профсоюзная организация в обязательном порядке в этих процессах участвует, а практика такая: каждый раз, когда начинается спецоценка, уменьшается класс вредности - соответственно, уменьшаются выплаты, связанные с работой во вредности, или дополнительный отпуск, который был у медицинского работника до проведения этой спецоценки – там тоже этот вопрос сейчас возникает. Вот в таком аспекте мы работаем сейчас с Дедовичской ЦРБ в 2017 году.

- Но сокращений там на данный момент нет?

- Нет. Да ну, что там сокращать? Там нехватка специалистов. Там угроза какая есть?

- По финансированию была угроза.

- Это финансирования угроза, состояние материальной базы в целом, и третья ситуация – это кадровое обеспечение. Вот вроде бы как не профсоюзная совсем тема, но из нее вытекают профсоюзные проблемы, это действующая нагрузка на действующих специалистов. И Задорожная уже с начала этого года объективно поднимает ту проблему, что основной состав, работающий в больнице, это люди глубокого пенсионного возраста. И она же общается с нашими членами профсоюза, которые работают в больнице о том, что есть неудовлетворенность осуществляемой работой. И она уже четко ставит проблемы перед руководством, что еще пара-тройка каких-то нежелательных изменений в сфере оплаты труда или в сфере охраны труда – и пенсионеры близки к тому, чтобы принять решение: «Вот вам заявление об уходе в связи с выходом на пенсию – что вы дальше будете делать? Как вы будете решать проблему кадрового обеспечения?»