Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Архив
Алексей СЕМЁНОВ 17 февраля 2016, 10:21
«Сорин. Без театра нельзя.
Треплев. Нужны новые формы. Новые формы нужны, а если их нет, то лучше ничего не нужно».
А. П. Чехов. «Чайка»
Вопрос о «вкладе театра» - это мучительный и почти вечный вопрос. В позапрошлом году псковский драмтеатр представил «Графа Нулина», в прошлом – спектакли по пушкинским сказкам. И не было уверенности, что это было уместно. Формальность была соблюдена, а к содержанию возникли вопросы (и восклицательные знаки).
Сцена из спектакля «Маленькие трагедии». Санкт-Петербургский государственный театр юных зрителей им. А. А. Брянцева. Фото: Андрей Кокшаров
Бывает так, что действительно лучше стоять в стороне и не вмешиваться. Позора меньше. При режиссёре Вадиме Радуне тоже бывало, что спектакли псковского театра лишь оттеняли произведения мастеров. По контрасту с псковскими спектаклями постановки других участников казались чем-то особенным. Театральные удачи случаются не каждый год.
Вопрос о «вкладе театра» был задан главному режиссёру, но глава театрально-концертной дирекции Псковской области Дмитрий Месхиев не удержался и тоже отозвался: «Это же вопрос с подвохом? Я же знаю, что это вопрос с подвохом. Вы хотите, чтобы он за два месяца слепил показуху?»
Хочу ли я, чтобы Кладько за два месяца «слепил показуху»? Вряд ли. Но, похоже, есть люди, уверенные в том, что все журналисты заранее получают инструкции, кого и за что «пнуть».
Дмитрий Месхиев, услышав вопрос о «вкладе в фестиваль труппы псковского театра», почему-то воспринял это как выпад в свой адрес и прямо на пресс-конференции вспомнил какой-то материал, который опубликовала «Псковская губерния». « Про меня написали такое! – возмутился он. - Это не журналистика!» Он не уточнил, какая статья имелась в виду. Возможно, октябрьский текст Оксаны Ермошиной «Режиссёр Сергей Снежкин: «Месхиев оставил руины».
Кто же виноват, что председатель Союза кинематографистов Санкт-Петербурга кинорежиссёр Снежкин считает, что его предшественник Месхиев «разрушил городской Союз кинематографистов – сделал его банкротом»? Дмитрий Месхиев, судя по всему, так не считает. Каждый остаётся при своём мнении, а следствие, не исключено, поможет нам понять, кто кого до чего довёл. Или не поможет. Но прямого отношения к Пушкинскому театральному фестивалю это не имеет. Страсти вокруг театрального фестиваля кипят в любом случае – независимо от того, кто определяет его политику: Рецептер, Сенин [см.: А. Семёнов. Двадцать одно; На перекрёстке Ленина и Пушкина. Часть первая; На перекрёстке Ленина и Пушкина. Часть вторая], Месхиев или кто-то ещё. Так происходит уже много лет. Но итог всегда примерно один и тот же: на один приличный спектакль приходится несколько спектаклей необязательных [см.: А. Семёнов. Когда «поёт» Пушкин – музы молчат. Часть первая; Когда «поёт» Пушкин – музы молчат. Часть вторая]. И это хороший результат. В 2016 году было как минимум два с половиной спектакля, которые бы стоило посмотреть. Самый гармоничный – «Никошенька. Петербургский дебют» петербургского театра «Цех». Самый необычный – «Спасти камер-юнкера Пушкина» Московского театра «Школа современной пьесы». А открывался фестиваль «Маленькими трагедиями» Санкт-Петербургского государственного театра юных зрителей им. А. А. Брянцева. Трагедии, может быть, были и маленькие, но восьмиметровый скелет, представленный в этом спектакле, маленьким назвать трудно.
Было забавно наблюдать, как огромный череп (размером выше человеческого роста) стоял во дворе театра, а задумчивые грузчики во мраке заносили в театр многометровые кости. Это было отдельное представление. На него можно было продавать билеты.
Организаторы нынешнего ХХIII фестиваля заранее рассказали о том, в чём его концепция: спектакли должны быть на все вкусы. Так оно и произошло. Достаточно вспомнить «спектакль» театра «Лицедеи» «Золушка@Бал» (это было что-то среднее между Петросяном и Галустяном, народу понравилось, много «ржали»). Но было и нечто противоположное – допустим, «Повести Белкина» Московского театра им. Пушкина. Иногда противоположности сходились, и тогда часть публики решительно покидала зал.
Сцена из спектакля «Дни Турбиных». Тюменский драматический театр. Фото: Андрей Кокшаров
С нынешними «Повестями Белкина» получилось противоречиво. В Большом зале, как это часто бывает, возникли серьёзные проблемы со звуком. Действие на сцене тоже захватило не всех (может быть, потому что ничего особенного там не происходило). На следующий день в медиахолле на лекции доктор философии, профессор кафедры философии и истории Российского института сценических искусств Юрий Шор по этому поводу сказал: «С наслаждением посмотрел «Повести Белкина», хотя некоторые говорят, что это не спектакль».
Присказка «это не спектакль» справедливо и несправедливо звучала в эти дни не раз.
В кулуарах больше всего, наверное, досталось моноспектаклю из Тюмени «Крейцерова соната» и лично артисту Александру Тихонову*. Но это только потому, что на сцене он был один, представляя явную мишень для критики. Женщина в седьмом ряду все 55 минут спектакля промучилась, то и дело произнося одно и то же: «Вообще кошмар, вообще кошмар…». Но закончилось всё традиционно: рукоплескания, похвалы петербургских режиссёров и педагогов. Отрицательные эмоции зрители бережно унесли с собой и расплескали их за пределами театра.
Когда нынешний фестиваль открылся, стало понятно, что в избитой фразе «Пушкин наше всё» упор сделан на последнем слове. Раз Пушкин – всё, то что на Пушкинском фестивале ни покажи, всё равно это будет о Пушкине. Клоунаду «Золушка@Бал» по как бы Шарлю Перро, мелодраму «Пять вечеров» по Володину, «Дни Турбиных» по Булгакову и Шекспиру… Чехов-Кудренко, Толстой, Достоевский, Гоголь… Всё равно на выходе получается Пушкин. Стреляешь в «молоко», а попадаешь в «десятку». В Пушкина. Наповал. Если исходить из этого, то нынешний театральный фестиваль, как ни крути, всё равно пушкинский.
И всё же одна существенная вещь на наших глазах была в Пскове утрачена. Исчезли творческие лаборатории с их обсуждениями спектаклей (два года назад отмену объяснили этическими причинами). Временами они напоминали «игру в бисер», но и полезного в них было немало. Ликвидация началась ещё при Василии Сенине, но тогда всё же в присутствии театральных критиков обсуждения иногда возникали – как в случае с «Онегиным» Тимофея Кулябина. В тот раз в переполненном театральном медиахолле до полуночи говорили о только что увиденной постановке. Разговор начал театральный критик Павел Руднев в присутствии режиссёра, новосибирской труппы, других театральных критиков, зрителей… Теперь ничего такого нет. То есть несколько раз зрители после спектакля оставались – как, например, после той же «Крейцеровой сонаты» Тюменского драматического театра. Но полноценного разговора по существу не получалось. Были лишь вопросы, ответы и реплики. Режиссёра «Крейцеровой сонаты» Александра Баргмана предсказуемо спросили про озвучку фильмов, и режиссёр предсказуемо ответил: «Интереснее всего было озвучивать Джонни Деппа, потому что он прекрасный артист». Профессиональное обсуждение не предполагалось. В Псковской области нет ни одного действующего театроведа. В прошлые годы на фестиваль приезжали люди очень разных взглядов: Ирина Алпатова, Алёна Карась, Марина Тимашева… Ничего похожего сейчас не произошло. Отзывы же в псковских СМИ оказались несколько однообразными: «ошеломляющее впечатление», «шедевр», «легендарный спектакль»… Как написано у Чехова в «Чайке» об актрисе Аркадиной: «Нужно хвалить только её одну, нужно писать о ней, кричать, восторгаться её необыкновенною игрой». Это такой провинциальный подход, когда всё на сцене если не гениально, то восхитительно. Гении, получается, толпами ходят по нашим подмосткам и произносят гениальные монологи. Тот, кто не посещал в эти дни театр драмы, филармонию или кукольный театр, мог подумать, что так оно и было. Увидеть же все спектакли без исключения в этом году не было никакой возможности, потому что возникло немало пересечений. На Большой сцене идёт один спектакль, а на Малой – другой. Приходится выбирать: Таллин или Тюмень? Тюмень или Петербург? Не угадаешь. Шерешевский или Фильштинский?
XXIII Пушкинский театральный фестиваль скорее напоминал парад спектаклей (хороших и разных), чем собственно фестиваль. О Пушкине даже на лекциях вспоминали нечасто. На лекции Иосифа Райхельгауза чьи только имена не звучали: Чубайса, Проханова, Гордона, Соловьёва… Пушкин как-то к слову не пришёлся. Хотя сама лекция оказалась познавательна и напомнила выступления другого режиссёра-одессита – Михаила Левитина, чьи выступления на прошлых фестивалях было слушать ещё интереснее, чем смотреть его спектакли.
Сцена из спектакля «Золушка@Бал». Театр «Лицедеи», Санкт-Петербург. Фото: Андрей Кокшаров
Когда Райхельгауз появился перед публикой, то сразу предупредил: «У меня очень плохой характер». И в качестве доказательства принялся настойчиво пересаживать слушателей. «Вы на нас давите!» - раздалось из зала.
Да, Райхельгауз давил. Своё не слишком радужное настроение он объяснил несколькими причинами, одна из которых – размещение в не слишком хорошей гостинице, по его словам, «советской», то есть с дежурными по этажам и тому подобным. Похожие жалобы от именитых гастролёров приходится выслушивать много лет подряд. То кого-то рано утром разбудят громкие голоса горничных при пересменке, то неприятными запахами потревожат. Однако больше всего московского режиссёра поразил собственно наш театр.
Свою лекцию он начал со слов: «Сразу видно, что в театре нет художественного руководителя… Помещение превращено в полусклад-полусвалку…» (во внутренних коридорах действительно наблюдалось нагромождение). Хотя вроде бы формально художественный руководитель в псковском драмтеатре имеется. Мы ещё не забыли его фамилию: Козлов. Григорий Козлов. Мы даже помним, как он выглядит. Он появлялся в театре вместе с Андреем Турчаком – в августе 2015 года. Это трудно забыть.
Была надежда увидеть и услышать его ещё раз – через полгода, 9 февраля на заранее объявленной творческой встрече. Но её вдруг отменили (позднее выяснилось – перенесли). Как до этого отменили объявленную встречу с композитором Юрием Красавиным, а до этого – встречу с кинорежиссёром Юрием Быковым.
Этот фестиваль стал фестивалем отменённых и перенесённых встреч.
И всё же Григорий Козлов перед псковской публикой появился – ближе к вечеру 10 февраля, сразу же после того, как в медиахолле свою лекцию закончил читать петербургский педагог и театральный режиссёр Вениамин Фильштинский (большинство псковских артистов в это время предусмотрительно отправили подальше – на гастроли в Великие Луки).
«А о чём говорить?» - первым делом, придя на свою лекцию, негромко произнёс художественный руководитель Псковского академического театра драмы им. А. С. Пушкина и тяжело опустился на стул. Ему ответили: «Ну, уж хоть что-нибудь расскажите».
Григорий Козлов рассказал, как он, «маленький еврейский мальчик», в детстве в Ленинграде играл в футбол, упомянул свои любимые клубы «Зенит» и «Барселону», Кержакова и Месси… «Кержаков хотел играть и поэтому уехал… Куда он уехал? – задался вопросом худрук псковского театра, выступавший когда-то за юношескую сборную Ленинграда. - В Австрию, кажется?» - «В Швейцарию!» - раздался из зала голос футбольного тренера. «Как вы сказали? В Италию?» - «Нет, Швейцарию!!!»
Люди, пришедшие послушать Григория Козлова, с недоумением переглядывались.
Сцена из спектакля «Никошенька. Петербургский дебют». Театр «Цех», Санкт-Петербург. Фото: Андрей Кокшаров
Но в программке было сказано: «Григорий Козлов, художественный руководитель (на общественных началах) Псковского академического театра драмы им. А. С. Пушкина».
На общественных началах. Есть в этом что-то необязательное.
Григория Козлова спросили о его первой профессии (он закончил кораблестроительный институт и три года проработал инженером). Худрук псковского театра ответил, что был скорее «не строителем, а разрушителем, потому что участвовал в создании секретных торпед». Однако это было давно, скрывать нечего, срок давности прошёл, и теперь об этом можно говорить.
Судя по всему, худрук псковского театра Григорий Козлов в следующий раз в Псков приедет не скоро. По крайней мере, такой вывод можно сделать после того, как он ответил на «вопрос с подвохом»: «А что же псковский театр?»
«Саша - уже зрелый мужик. У него прекрасная семья, у него прекрасные спектакли. Нянькой при нём я быть не хочу», - отозвался Григорий Козлов, имея в виду главного режиссёра Александра Кладько. Возможно, Григорий Козлов, если его посетят идеи, в следующем сезоне всё же появится в нашем театре («если надо, я приеду»). Но это произойдёт только после того, когда, по его словам, он разберётся со спектаклем «Мастер и Маргарита», поставленным в петербургском театре «Мастерская», которым он тоже руководит.
«Я уже пожилой человек, мне нужно от этого иметь свой кайф», - объяснил он свою неторопливость.
В день показа эстрадного шоу «Золушка@Бал» в театральном медиахолле артист «Лицедеев» Анвар Либабов (он же – «Анвар Златокудрый») провёл так называемый мастер-класс для детей. Вершиной занятия стала фраза, сказанная Либабовым: «Как бы вам сказать… Это сложно… Педагоги вам всё расскажут».
Сцена из спектакля «Маленькие трагедии». Санкт-Петербургский государственный театр юных зрителей им. А. А. Брянцева. Фото: Андрей Кокшаров
Такое действительно может произойти. Дети вернутся в свои театральные студии, и им расскажут. Если найдётся тот, кто способен рассказать.
А вечером в Большом концертном зале филармонии «Лицедеи» показали для взрослых и детей суетливое представление «Золушка@Бал». Начиналось оно ещё в очереди в гардероб, когда артисты «Лицедеев», втёршись в толпу, взорвали хлопушку и под артистические выкрики «Свиной грипп!» распылили что-то белое.
Вскоре шоу разыгралось и на сцене, но уровень юмора остался на прежнем уровне.
Перед балом героини попросили фею о нескольких вещах: «Курта Кобейна оживи», «Расскажи мне то, что не знает Анатолий Вассерман»... Ну и, конечно, без неизбежных лабутенов тоже не обошлось… На бал Золушка отправилась под песенку «А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь». Не потому ли в этот вечер несколько раз разные люди в зале вспоминали словечко «кулёк»? Атмосфера провинциального клуба со всеми его особенностями была воссоздана неплохо. Машина по воспроизведению утробного смеха работала бесперебойно. Это коммерческое шоу преспокойно собрало бы те же семьсот неприхотливых зрителей и без всякого Всероссийского Пушкинского театрального фестиваля. Но шоу «Золушка@Бал» предпочли включить в основную программу пушкинского фестиваля. Впрочем, оживить не удалось ни Курта Кобейна, ни тем более Александра Пушкина. Может быть, это и к лучшему.
В спектаклях, представленных на фестивале, форма и содержание часто расходились. Фантазия режиссёров бурлила, но артисты не всегда за ней поспевали. Возможно, потому она так и бурлила, что многие артисты не способны сами по себе держать зал. Им постоянно необходимы какие-то трюки. Недостатки сценической речи, сценического движения – всё это надо как-то сглаживать режиссёрам и сценографам. Но в конечном итоге претензии всё равно надо адресовать режиссёрам. Как выразился на своей лекции Иосиф Райхельгауз: «Во всём виноват режиссёр».
Ещё одна очевидная проблема, как ни странно, - драматургия. Ведь спектакль «Костя Треплев. Любовь и смерть» режиссёра Вениамина Фильштинского («Такой театр», Санкт-Петербург) – это ведь не чеховская «Чайка». Создатели спектакля из классической пьесы многое выкинули, оставив вместо тринадцати героев четырёх. Избавившись от «лишних» слов, они добавили свои. Их написал исполнитель роли Кости Треплева Александр Кудренко. Можно предположить, что если бы выкинули все слова Чехова, оставив только «ассоциативные тексты» Кудренко, вышло бы гораздо лучше. Чехов бы не путался под ногами. Не было бы такого контраста.
В спектакле «Всадник CUPRUM» (идея Тимура Бекмамбетова, режиссёр-постановщик и художник Анна Викторова) петербургского театра «Кукольный формат» перекос был не столь силён, но без него тоже не обошлось. Авторы сделали всё возможное, чтобы оживить сюжет с «петербургским болотом» - с куклами и людьми. Маленький Вова Набоков – учится у Пушкина стихосложению, схватывая рифмы, словно бабочек, на лету. Тут же появляется Пётр I… Пройдет некоторое время, и живой царь превратится в монументального «всадника CUPRUM» - атомный номер 29, следуя таблице химических элементов. Любовная история изображена эффектно. Одним мифом о Петербурге стало больше. И всё-таки кажется, что драматургическая основа, несмотря на всю медь, была несколько легковесна. Получился неплохой поп-спектакль на все случаи жизни.
Последние десять лет бывало так: если в Псков привозят спектакль в постановке Руслана Кудашова, то надо бросать все дела и отправляться в театр. Так было, начиная со спектакля театра «Потудань», сделанного в буквальном смысле в маленькой песочнице. У одного из лучших российских режиссёров форма никогда не затмевала содержание. Показанные на этом фестивале «Маленькие трагедии» показали, что Кудашов, ставя в ТЮЗе, всё равно остаётся кукольником. На сцене, возможно, самая большая в России марионетка – гигантский скелет. Он нависает над всем театральным миром. Псковский театр ненадолго превратился в шкаф, в котором хранится огромный скелет. И смысла, и чувств в «Маленьких трагедиях» режиссёра Кудашова значительно больше, чем в двух постановках «Маленьких трагедий», показанных на предыдущем фестивале. Но от такого режиссёра, как Руслан Кудашов, всегда ждёшь чего-то большего. Движения не вширь, а вглубь.
А вот пьесу израильского драматурга Михаила Хейфица «Спасти камер-юнкера Пушкина» собирались ставить в псковском драмтеатре года полтора назад. На роль главного героя Михаила Питунина Василий Сенин предполагал взять Максима Плеханова. Но псковского спектакля так и не получилось. Зато получился московский, поставленный «Школой современной пьесы» (автор спектакля Иосиф Райхельгауз, режиссёр Валерия Кузнецова, сценография Алексея Трегубова).
Иосиф Райхельгауз справедливо объяснил, что драматургическая основа была, мягко говоря, не идеальная – без диалогов и единого сюжета. Но в итоге пьеса, присланная на конкурс, приобрела нужные формы (содержание в ней и без того имелось). Главного героя Михаила Питунина (Александр Овчинников) стихами Пушкина, как рыбьим жиром, пичкают с раннего детства, и это вызывает в нём отторжение. С каждым годом оно только растёт. Его ставят в угол из-за паталогической нелюбви к Пушкину, отчего неизбежно возникают рассуждения главного героя: «Убили его, и правильно сделали. Раньше ещё надо было…» Пушкин до определённого времени Михаилу Питунину, учащемуся школы имени Пушкина, совершенно непонятен. Он слышит сплошные унылые учительские «Бу-бу-бу…» вместо настоящей поэзии. Пушкин ему непонятен ни как поэт, ни как человек (как постоянно промахивавшийся дуэлянт). «Мы с Дубасовым не промазали, Дантес не промазал, - раздражённо рассуждает Михаил Питунин, – а Пушкин - промазал. И его именем ещё школу назвали».
«Спасти камер-юнкера Пушкина» - это трагикомедия, которую легко можно было на сцене загубить – если бы не нашлось сценического решения. Но оно нашлось. Действие происходит на Чёрной речке, можно сказать, на чёрной «земле». Из неё всё время что-то вырывают. И зарывают тоже. Смех и слёзы мешаются с землёй. Возникает наш вариант крови и почвы. Байки обрастают новыми смыслами и перестают быть байками. Это уже притчи. Оказывается, Пушкин – это не только раздражение, но ещё и спасение. Это и война, и мир… По этой земле проходит линия фронта – с окопами и могилами.
«Любовь» к Пушкину нагрянула внезапно. Но тень школы имени Пушкина уже приглашает на казнь...
Спектаклей на фестивале было тринадцать – чёртова дюжина, а чертей и ведьм в них сразу и не сосчитать. И самый запоминающийся чёрт (Андрей Чулков) оказался в спектакле «Никошенька. Петербургский дебют» петербургского театра «Цех». Молодой Гоголь (Виктор Бугаков) приезжает в столицу, и тут же начинаются искушения.
Сцена из спектакля «Спасти камер-юнкера Пушкина». Московский театр «Школа современной пьесы». Фото: Андрей Кокшаров
Но хрупкий и трогательный Гоголь не поддаётся. Это тот редкий случай, когда на сцене играет всё и все. И люди, и колесо, и столб… Выпускница мастерской Вениамина Фильштинского режиссёр Екатерина Ханжарова создала то, на что не способны сегодня многие более именитые режиссёры. На лекции Вениамин Фильшинтский почти кричал: «Современному театру не хватает человечности. Нарушена главная цель театра! Я не люблю бесчувственного театра, театра мёртвого, формального…» У Екатерины Ханжаровой получился чувственный, живой и неформальный спектакль. Автором композиции, составленной по письмам и произведениям Гоголя, стал Виктор Бугаков. Кажется, он ничего за Гоголя дописывать не стал.
А через день на той же Малой сцене показали ещё одну чертовски известную связку – спектакль «Иван и чёрт» петербургского театра «Мастерская» (фрагмент, не вошедший в основную инсценировку спектакля «Братья Карамазовы»). Спектакль явно перекликался с «Никошенькой…». На этом фестивале вообще было много раздвоений и параллелей. Перед зрителями на сцене в «Иване и чёрте» висит разрезанная напополам картина (одна часть слева от сцены, вторая часть – справа). Разделяется кровать, разделяется столик… В театральном зале, как нарочно, тоже всё не так просто: в третьем ряду сидит Андрей Турчак с супругой, в шестом ряду – Лев Шлосберг с супругой… Как здесь не вспомнить о древнегреческой драме, где действуют протагонисты и антагонисты.
Спектакль режиссёра Андрея Горбатого «Иван и чёрт» о том, что компромиссы и оправдания зла могут привести чёрт знает к чему. Художественный руководитель двух театров Григорий Козлов пообещал, что режиссёр Горбатый скоро может что-нибудь поставить и в Пскове.
А Иосиф Райхельгауз упомянул имя ещё одного автора, который должен выступить в Пскове в марте, – Евгения Гришковца. В Псков Райхельгауз приехал вскоре после калининградской встречи с Гришковцом, который, по словам режиссёра, в недалёком будущем сыграет в новом спектакле в театре «Школа современной пьесы» роль бармена в своей новой пьесе «Пока наливается пиво» (в марте 2016 года в Пскове Гришковец, как и обещал, предполагает показать относительно новый спектакль «Шёпот сердца»).
Не оставил без внимания режиссёр Райхельгауз и ещё одного известного в России человека – Анатолия Чубайса. «Более порядочного, более интеллигентного человека я не знаю и всю жизнь с ним дружу», - произнёс Райхельгауз под неодобрительный шёпот слушателей.
Добрых слов удостоился и ещё один человек, с которым Иосифа Райхельгауза время от времени сталкивают судьба и телевизор, – Александр Проханов (выступая на Большой сцене псковского драмтеатра Проханов в 2015 году собрал почти полный зал). На телевизионных ток-шоу Райхельгауз с ним часто ожесточённо спорит, но это в кадре. Иосиф Райхельгауз рассказал, как Проханов месяца полтора назад после записи одной из телепередач примирительно его обнял. «С Прохановым всё не так просто, - с сочувствием произнёс на лекции Райхельгауз. - Он объёмный человек».
Что-то похожее приходится иногда слышать и о других участниках телевизионной истерии – о Дмитрии Киселёве и прочих. Дескать, это всё игра, театр. И Милонов – театр, и Всеволод Чаплин, и Жириновский. Не говоря уж об Охлобыстине. Молнии в адрес «укробандеровцев», «пятой колонны», турков, американцев… Весь этот «радиоактивный пепел» и прочее – всего лишь спектакль. Русский театр, система Станиславского… Вжились в образ и выживают. Кому-то досталась престижная роль «патриота», кому-то менее популярная роль «либерала». А зрители-то думают, что это всерьёз, и некоторые готовы за «идею» погибнуть по-настоящему. И гибнут.
Недаром Александр Баргман на встрече со зрителями сказал: «В жизни мы играем больше, чем на сцене».
Так оно и есть. Посмотрит человек спектакль, смело выскажет режиссёру и артисту в глаза слова восхищения, а потом выйдет прочь и за глаза скажет то, что он думает на самом деле.
* Александр Тихонов в 2014 году получил диплом «Лучшая мужская роль» за роль Позднышева в монодраме «Крейцерова соната» на V Международном театральном фестивале «ArtОкраина» (Санкт-Петербург).
.jpg)